В когтях двухглавого орла

Монография - первое системное, разностороннее и документированное исследование процесса присоединения белорусских земель к Российской империи в 1772-1796 гг.

 

Е. К. Анищенко

В КОГТЯХ ДВУГЛАВОГО ОРЛА

Беларусь во времена Екатерины 11. 1772-1796 гг.

Монография

Издание 2-е, дополненное

Минск

Издатель Виктор Хурсик

2016

УДК94(476)" 1772/1796"(043)ББК бЗ,3(4Беи) + 63.3(2) Л67

Рецензенты: доктор исторических наукЗахар Васильевич Шибеко,

доктор исторических наукВячеслав Витальевич Швед,

кандидат исторических наукВладимир Аркадьевич Сосно

Анищенко, Евгений Константинович

А67 В когтях двуглавого орла: Беларусь во времена Екатерины II (1772-1796 гг.): монография. - 2-е изд., дополн. - Минск: Изд.

В. Хурсик, 2016. - 442 С.

ISBN 978-985-7025-60-2

Монография - первое системное, разностороннее и документированное исследование процесса присоединения белорусских земель к Российской империи в 1772-1796 гг., насаждения русского законодательства, судопроизводства, территориально-административного деления, администрации, реализации аграрной, конфессиональной, торговой, таможенной, управленческой политики. Работа опирается на архивные источники и малоизвестные данные.

Впервые труд увидел свет на белорусском языке под названием «Беларусь у часы Кацярыны II (1772—1796 гады). Минск, ЗАО “Веды” 1998.—220 с. тираж 500 экз. ISBN 985-6390-72-9.

Книга предназначена для специалистов-историков и широкого круга читателей, которые интересуются истоками многих современных социальных явлений.

УДК 94(476)” 1772/1796"(043)

ББК 63.3(4Беи) + 63.3(2)

© Е. Анищенко, 1998-2016 © В. Хурсик, оформление, 2016

ISBN 978-985-7025-60-2

Землякам вымершей родной деревни Бранцево

Содержание

Вступление …………………………………………………………….1-14

Раздел 1. НАЧАЛО ИНКОРПОРАЦИИ……………………14-76

1. Предпосылки и подготовка присоединения………………14-24

…2. Внедрение человеколюбивого управления. Первые общие мероприятия……………………………………………………….25-36

…3. Военная охрана……………………………………….36-56

…4. Камеральные источники управления……………………….57--76

Раздел 11. СТАНОВЛЕНИЕ РУССКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ…77-169

…1. Новый территориальный раздел…………………………….77-90

…2.Организация управления и суда……………………………90-126

…3.Верхи--заместители и губернаторы……………………….127-136

…4.Низы--чиновничьи кадры………………………………137-169

Раздел 111. СОЦИАЛЬНЫЙ СТРОЙ И ПОЛИТИКА ПРАВИТЕЛЬСТВА……………………………………………169-278

…1. Регулирование отношений на деревне…………………..169-186

…2.Оправославливание униатов………………………………..186-207

…3. За строительством храма Обручника……………………. 207--217

…4. Контрабанда на белорусских таможнях… ………………..217--238

…5. Тайны шкловского вертепа… ……………………238--256

…6. Введение черты оседлости………………………………256-278

Заключение……………………………………………………278-283

Источники………………………………………………………283-322

Вступление

Императрица Екатерина 11, как известно, немка по происхождению, тем не менее считала себя хранительницей великодержавной традиции России.

Она неоднажды высказывала сердечные мысли вроде такой, что "ежели бы я правила 200 лет, то бы, конечно, вся Европа подвержена была бы российскому скипетру". В этой внешнеполитической экспансии главное, на ее мысль, не "взять" территорию, а "выбрать", поскольку для этого существует "много разных предлогов"1. Свое мессианское назначение она объясняла при вязании чулков: мол, вот так же она плетет внешнеполитические узлы и пусть их потом распутывают2. И действительно, только за 35 лет своего господства на российском троне (1762-1796 гг.) "Большая матушка" наплела таких гегемонистских кружев, из паутины которых поныне выбираются историки и народы. Этим объясняется интерес к ей венценосной особе и политике. Именно при ее царствовании белорусские земли попали в государственные когти двуглавого орла по итогам разделов Речи Посполитой в 1772, 1793 и 1795 гг. Тем самым определяется и тема данной работы автора.

Собственно, подготовка и выполнение разделов детально разработаны историками тех государств, которые осуществляли разделы и пользовались их последствиями. Достаточно сослаться на наиболее основательные и насыщенные библиографией произведения, на которых плодоносят и процветают многочисленные компиляции3. Историографию разделов Речи Посполитой условно можно разделить на следующие доктринальные школы.

Начало одной из их основали сами участники разделов при декларировании мотивов и условий своих поступков. Эта традиция утверждает о фатальной неизбежности кончины Речи Посполитой, осужденной на роль жертвы своим внутренним строем анархии4 . Безвластие отождествляется с неспособностью поляков к самоуправлению при выборности короля и местных властей, поскольку такой "конституционно-демократический" порядок толкал к вмешательству агрессивных соседей на пользу враждующих партий и препятствовал эффективным и своевременным реформам из-за гражданского несогласия. В таком значении анархия Речи Посполитой противопоставляется спасительному режиму абсолютизма, который гарантирует стабильность жизни своим авторитарно-централизованным управлением. Достаточно выразительно позитивную роль царизма выразил А. Гуровский книгой "Правда о России и о восстании польских провинций". (Париж.1833). Активный участник первого раздела доказывал, что ликвидация Речи Посполитой была божеской карой за грехи, которой подобает покориться, и что русский абсолютизм - лучший из европейских деспотий5. Сторонники этой концепции отождествляют анархию с республиканским строем и начинают многочисленные ее проявления с конца 16 ст., не поясняя, почему тогда Речь Посполитая покоилась два столетия на фундаментах этого безвластия до 1772 г.

Одно из ответвлений этой школы считает весь строй Речи Посполитой омертвевшим, не имеющим перспективы. Корни этой косности объясняются социальным эгоизмом правящих классов6. Эту позицию отлично сформулировал Ф. Энгельс, который писал: "Аристократия довела Польшу до упадка, обрекла" ее на погибель упрямым сохранением в неприкосновенности имеющегося строя, а точнее -своего всевластия и сословных привилегий7.

В особенности активно стали одобрять русский царизм и дворянство после добровольного упразднения ими крепостного права в 1861 г. для противопоставления их консервативному барско-шляхетскому сословию бывшей Речи Посполитой. Разумеется, при этом замалчивалось вооруженное подавление царизмом аболиционистских движений в 1794 г. и в следующих восстаниях. Как это ни удивительно, но пионерами классовой концепции исторической осужденности Речи Посполитой оказываются сановники из царского окружения, которые сами непосредственно реализовывали эти разделы. По крайней мере, посол в Варшаве князь М. Репнин говорил, что причиной гибели Речи Посполитой стали "необузданный произвол для одних и тяжкая неволя для других", где "для приобретения не только гражданских, но просто человеческих прав требовалось возвышение в дворянство"8. Из этого получается, что присоединение к России принесло закабаленным массам почти что освобождение от угнетения и социальное равенство. Тот же Ф. Энгельс в 1851 г. называл Россию более развитой и просвещенной по сравнению с "знатно-сонной Польшей", а вот Россия "играет прогрессивную, цивилизаторскую роль" и потому жители "Западной России, начиная с 1772 г., спокойно подчинялись господству русских…за исключением немногих горожан и дворян."9 Эти утверждения были специально выделены составителями сборника документов по истории Беларуси в 1940 г. и стали кононами в советской историографии для доказательства добротворной и прогрессивной значимости разделов-присоединений10.

Наконец, самое простое толкование разделов сводиться к признанию их актом вероломного внешнего насилия, к проявлению агрессивной воинственности, территориальной экспансивности абсолютистских монархий. Споры полегают при определении главного ответственного за это и степени вины всех остальных соучастников. Одних исследователей объединяет тезис В. Ленина, который выразительно сказал в 1917 г., что "Польшу вместе делили три коронованных розбойника и русский розбойник урвал больше"11, что это была, по его словам, типичная "аннексия", тогдашняя международная бандистская практика. Другие давно группируются вокруг признания двигателем разделов прусского монарха. При определении поведения русской императрицы Екатерины 11 оттенки пролегают между теми, кто объясняет ее вероломство вечным экспансионизмом и славянским мессианством России, мотивами соединения исторически родственных народов и этнографической неразборчивостью.

Эти подходы в особенности модны среди русско-советских историков, что нас собственно и интересует, поскольку Беларусь попала в состав Российской империи, наследником которой потом оказался СССР. В центре этой историографии стал вопрос о праве подвластных народов на национально-государственное самоопределение.

Дворянско-монархическая школа всемерно оправдывала присоединение белоруссов к империи, как освобождение их от сплошного ополячивания и окатоличивания12. Беларусь рассматривалась такими историками исконно русской страной, только испорченной польщизной и католичеством, которые силились искоренить путем русификации, правовой, административной унификации, религиозной конверсии. Екатерину 11 при этом обвиняют за нерешительность, поскольку в территориальных своих аппетитах она "ограничилась жалким отрезком (в 1772 г.-Е. А) там, где надо было брать все"13, поскольку в конфессиональном вопросе "темных мужичков" надлежало перевести в православие, "не спрашивая, желают они этого или нет"14. Другие пороки обрусения искали в неблагонадежности, коварствах, подрывной работе поляков из привилегированных сословий барства и духовенства. Именно эта школа выработала тезис о вековом антагонизме, непримиримости польского панства с рабочим белорусским людом и безостановочной тягой последнего к воссоединению с родственной страной.

По крайней мере, не кто другой, как опозоренный "западно-русист" М. Коялович считал разделы историческим "возмездием за вопиющее злоупотребление принципом аристократизма", когда на народ смотрели "как на стадо, которое можно пригнать куда вздумается". В итоге своей длительной неволи под властями Речи Посполитой этот народ "гробовым молчанием" встретил ее раздел и "тем самым признавал ея (кару-Е. А.) справедливость"15. Так клерикальный историк объяснял добровольность при присоединении 1772 года. Хотя, надо сказать, он не отметил, что невольник одобряет не только своим овечьим молчанием, но и криками "ура" под принуждением хозяина или толпы. В этом Коялович не оказался в одиночестве.

Великодержавная теория монархическо-православной отделки об освободительной миссии царской России сроднилась с марксистко-ленинской концепцией о решающей роли масс в истории, что воплотил тезис советско-большевистских историков об уничтожении национально-религиозного угнетения белорусского народа польскими феодалами и католическим духовенствам после воссоединения 1772, 1793 и 1795 гг16. Отбор источников и перечисление правительственных инициатив обрамляется словами Катерины 11 о том, что Россия "не захватывала польской территории: к ней возвратились исконно русские земли, входившие в давнее время в состав древнерусского государства"17.

Оппоненты этой точки зрения пользовались даже высказываниями Маркса-Ленина для доказательства принудительного включения белорусских земель в имперское государство, которая представляла собой тюрьму народов18, для обоснования права белоруссов на государственное самоопределение. При этом воскрешаются тезисы про несовместимость социально-политического строя между жертвами и победителями. По крайней мере, утверждается, что народы Речи Посполитой и России представляли две разные цивилизации. Отличительностью первой был "феномен демократии и свободы, второго -тоталитаризм и деспотия", стремление "подавлять все иное, нерусское, неправославное"19. На таких основаниях и Великое княжество Литовское, что было в составе Речи Посполитой, провозглашается самостоятельным "Белорусским государством и независимым государством", приютом толерантности, уважения человека, более легкого, чем в России, повинностного притеснения, словом, эти и другие свободы насильственно, сразу или последовательно упразднили разделы20. Исходные акценты колониального последствия разделов сформулировал Я. Станкевич в виде ухудшения положения крестьян, продажи их без земли, ликвидации магдебургского права, введения рекрутчины и границы оседлости, пожалований крестьян русским дворянам21.

Одним словам, актуалии государственного самоопределения Беларуси сделали исторические аналогии средством и объектам идеологических раздоров. Национально-ориентированных историков прошлое убеждает в исконном империализме России, а время ее государственного господства на белорусских землях рассматривается как колонизация и денационализация. Их оппоненты называют "тезис русификация Беларуси после ее воссоединения с Россией…антинаучной теоретической основой фальсификации истории", поскольку надо поблагодарить Россию за то, что она "сберегла нас как этнос", ведь без присоединения к России "не было бы и сегодняшней Республики Беларусь"22.

Похожие голоса широко звучали в конце 19 ст. Так, А. Громаковский в рукописи "Первый раздел Польши" (1887-1888 гг.) называл его исторической миссией московских царей по "осуществлению вековых стремлений западнорусских людей к воссоединению со своими великорусскими братьями", что этот раздел стал первым шагом "к национальной консолидации русского народа в его естественно-этнографических пределах,..в результате чего и Белоруссия получила возможность своего национального самоопределения"23. Эти пропагандистские штампы сейчас тиражируются и выливаются в пошлые филиппики на адрес русского царизма, который изображается "калыской", в которой он вырастил и выпестовал белорусскую нацию24 и который путем разделов спас белоруссов от "угрозы денационализации"25. Похожие русофильские трубадуры имперскости и великорусскости забывают про Декрет Совета Народных Комиссаров РСФСР от 29 августа 1918 г. подписанный В. Лениным, который упразднил "все соглашения и акты, какие были заключены правительством бывшей Российской империи с правительствами Прусского королевства и Австро-Венгерской империи" относительно разделов Речи Посполитой как противные "принципу самоопределения наций", и который, таким образом, отказался от территорий, силой забранных в Речи Посполитой в 1772-1793-1795 гг26. При этом большевики, эти новые освободители белоруссов, тут же насильственно оторвали восточные просторы Беларуси в состав РСФСР для того, чтобы, как говорил нарком по военным делам И. С. Уншлихт, при закулисной торговле "за мир с Антантой можно отдать ей Литву и Беларусь"27.

Похожие идеологи со времени закрепления сталинского прапангандистского единомыслия пугают упадком Беларуси при разрыве связей с Россией, говоря, что "сепаратия от России неумолимо приведет Беларусь в обоймы поляков и немцев"28. Нет, отвечают им, "воссоединение Белоруссии с Россией в конце XVIII века …устранило угрозу полонизации и окатоличивания нашего народа", что "не мнимая русификация, а реальная полонизация и германизация угрожают белорусскому народу"29. На голову сторонников национально-государственной ориентации посыпались обвинения в русофобстве, искажениях исторической действительности, в пренебрежении предыдущих традиций. Из этих достижений достаточно красноречиво прозвучать слова некогда опального В. Игнатовского. Он писал, что несовместимые барско-шляхетская Речь Посполитая и деспотически-дворянская Россия хирели от одной болезни: рабочее белорусское крестьянство было "рабочим быдлом" в Речи Посполитой и осталось "рабочим скотом" в царской России. От политической смены его участь не изменилась и не улучшилась30.

Таким образом, очень существенным оказывается выяснение того, почему вольнолюбивые жители присоединенных 1772 г. белорусских земель терпели русское иго тогда, когда на западнобелорусских землях в 1794 г. вспыхнуло вооруженное сопротивление последним разделам Речи Посполитой. Итоги последовательного присоединения белорусских земель к Российской империи требуют специального исследования. Решению вопроса-последствия разделов на территории современной (Восточной) Беларуси, которая первая, в 1772 г., попала в состав империи и посвящена данная работа автора. Собственно, предпосылки и общие обстоятельства всех разделов уже рассмотрены авторам в специальных произведениях31.

Надо сказать, что у меня есть предшественники, которые интересовались действительностью в этих вопросах на основании конкретно-исторического анализа документальных источников, а не для обслуживания ими определенного, так называемого актуального, политико-идеологического спроса.

Почетное место среди их занимают определения В. Семевского о размерах и темпах царских пожалований белорусских крестьян, которые поныне не оспорены в своих выводах32. Большим авторитетам пользуются и работы П. Жуковича33. Жукович практически первым посмотрел на правительственную деятельность на Беларуси сквозь определения официальной статистики. Он подробно освещает размеры и источники секвестра владений, смены в структуре обложения под влиянием царских пожалований крестьян. В этих раздачах он осторожно заметил проявления "имперского духа" при внедрении "русского национального элемента". Отмечено им и то, что темпам насаждения русского землевладения препятствовали долги на секвестрованных поместьях, что принудило правительство сдать их на разные сроки в аренду прежним держателям до окончательного выкупа в казну. Историк видел за количественным ростом помещичьего крестьянства неизменность его крепостнической зависимости, но из-за отсутствия определенных источников не брался утверждать о значительности перемен в его экономичном положении. Правда, на основании известных ему инвентарей, Жукович определил господство на присоединенной территории барщины, а не денежного оброка.

Подметил он также и стремление правительства предохранить арендных крестьян от притеснения посессоров при оформлении контрактов. Жукович полагал, что при этом правительство ориентировалось на распространенные размеры и формы повинностей. Однако ограничительные меры не имели результата, поскольку они касались самой малочисленной группы государственных крестьян и поскольку крестьянство рассматривалось царизмом с позиции "дворянских сословных привилегий". Жукович первым назвал 1773 год как время начала разбора прав шляхты и привел цифру в 3574 особ, выключенных правительством из всех 5526 претендентов на звание русского дворянства.

Жукович не определился откровенно относительно характера присоединения. Однако, поскольку он считал, что царские дипломаты не пользовались "аргументами исторического и этнографического права", что "их не было" в Манифесте 1772 г., что "народу не придавали значения", то можно уверенно считать, что он признавал наличие насилия. Однако факт мирной добровольной присяги на вернопадданство позволил ему утверждать, что "вся народная масса, русская по происхождению и языку, православная, была равнодушна к судьбам польского политического владычества и тяготела своими политическими симпатиями к Русскому царству". Другими словами, она с готовностью согласилась на смену государственного подданства. Доброжелательное отношение магнатов к этому он видел в том, что они "издавна принадлежали к русской партии". При осмотре административно-судебной реорганизации Катерины 11 Жукович отметил ее попытку отделить суд от администрации, но не соединял этот опыт с традициями шляхетских сеймиков на Беларуси. Он только подчеркнул, что правительство не затронуло частноправовых отношений и оставило крестьян суду своих помещиков--поляков. По-видимому, потому он и не заинтересовался, в какой степени соотносились после присоединения нормы Статута ВКЛ и нового правоприменения. В общем, работы Жуковича приобрели характер источников для их широкого использования разными исследователями, хотя сам историк относился с недоверием к использованным им цифрам.

Темой последствий разделов для судьбы присоединенного пространства занимался финский историк У. Лехтонен34. Его меньше интересовали статистические показатели. На основании сенатского архива он первым представил систематизированную панораму мероприятий царизма по закреплению приобретений в 1772--1782 гг., в особенности в части организации управления и судопроизводства. Лехтонен считал, что только алчность Пруссии и Австрии принудили Екатерину 11 оторвать восточнобелорусский регион в состав своей империи. На характер присоединения он смотрел в контексте опыта царизма в Финляндии, Прибалтике и Малороссии, где правительство удовлетворилось верховной юрисдикцией при сохранении новоподданых "свободными от всеподавляющего вмешательства победителя в язык, религию, предыдущие социальные отношения, учреждения, законы, налоги, сословные привилегии". Он руководствовался при этом узко-хронологическим наблюдением и известными словами императрицы про необходимость постепенно-осторожного "стирания граней инородия", но и недопустимости закрепления традиций автономии или отдельного права в вечную привилегию.

На жаль, это наблюдение историка в следующей литературе не посчитали достойным внимания. Между тем, он держал в руках определяющие в этих отношениях бумаги царского двора. Более подробно Лехтонен остановился на колебаниях правительства при объединении в границах Псковской губернии "великорусских и польских провинций". Эти колебания он выводил из боязни правительства распространять выборное начало на внутренние губернии России. Екатерина 11 отступилась от этого нежелания при реализации губернской реформы 1775 г., когда принципиальные основы реорганизации управления были уже испробованы на белорусской земле усилиями наместника З. Чернышова. Медленное внедрение принципов сословно-представительной структуры властей Лехтонен объяснял их новизной для самой России. Там же, где "местные особенности не требовали смен соответствующих внутреннерусских учреждений", там ориентировались на "перспективные для империи структуры". Историк попробовал проследить в каких ветвях власти исполнялась упомянутая гармонизация. На его мысль, разнообразный комплекс правительственных действий не улучшил положение крестьян, а под влиянием пожалований "имело место все большее порабощение" их. Заметил Лехтонен и расхождение нормативного законодательства царизма с практикой его реализации относительно евреев, в особенности в условиях общегражданской негарантированности личных свобод. Наблюдения Лехтонена определяются большой точностью и документальными основаниями.

С учетом богатой литературы и новых источников место евреев в правительственной политике царизма рассматривал Ю. Гессен35. Он подчеркнул доминирование фискальных отношений к евреям, а также то, что в качестве отдельного общественного состояния их терпели до реализации губернской реформы 1775 г. Попытки же предоставить им соответствующие гражданские права наткнулись на корпоративные интересы дворян и христианского (не обязательно русского) купечества. Однако историк опустил дальнейшую судьбу еврейского вопроса до 1791 г., когда была введена черта оседлости. Последнюю он свел к желанию московского купечества защитить города внутренней России от евреев, как недобросовестных конкурентов. Дело Гессена продолжили в следующем Дж. Клиер и Д. Фельдман36.

Научная разработка темы разделов и их последствий вовремя оборота белорусских земель между «крэсовой» Польшей и Советским Союзам стала крайне рискованной, когда она не обслуживала прямо политику правящих классов. Ко всему закрытость архивов и обязательность догматичных канонов способствовали расцвету схоластики и политологическо-морализаторского облика соответствующих произведений. Не трогая польскую литературу, остановлюсь сначала на независимо-белорусских изданиях.

На основании историографических приобретений А. Цвикевич констатировал, что присоединенные земли Беларуси остались в империи чужеродным телом, где царизм сохранил предыдущее судопроизводство, выборность чиновников и судей, практику аренды земли. Непоследовательность унификационной политики Екатерины II он видел в неразрешимой дилемме: ее правительство желало "поднять национально родственый народ" из состояния хлопства, опереться на православное крестьянство, оставляя его одновременно в неволе прежнего барина, тем самым поддерживая ненавистный полонизм37. И хотя многие положения автора голословны, однако своей меткостью они позволяют понять причины устойчивого сохранения крестьянами униатской веры в условиях энергичных наскоков царизма на имеющуюся структуру конфессий.

В 1933 г. в виде "обрывок из более обширной и всесторонней работы" вышел очерк М. Ильяшевича38. Ее автор исходил из положения о потере белоруcскими землями статуса Белорусско-Литовского государства под влиянием внутреннего разложения и европейской конъюнктуры. "Однако, по всем ветвям жизни и управления особенности бывшего Белорусско-литовского государства представляли нешуточные препятствия в реализации русификаторско-унификационных планов России". Екатерина II не сумела уничтожить эти отличия, а ее преемники только модифицировали ее "консеквэтны" почин. В своей значительной монографии про историческую судьбу Беларуси М. Довнар-Запольский больше интересовался событиями 19 столетия на присоединенных землях, но очень убедительно показал, что ужасающие надругательства барства над крестьянами при потворстве царизма наконец принудили последний заняться тотальной русификацией39.

С большой медленностью отечественная историография выбирается из плена вульгарной схемы "торгового капитализма". Поскольку после 1917 г. его роль сводилась к обоснованию неизбежности социалистической революции и советской власти, то в признаки формирования капиталистического уклада заносили все явления и процессы, которые имели показатели расширения и роста-население городов, посевы, производство, цены и т.д. Даже расширение барской запашки и товаризация помещичьих хозяйств оказались свидетельством прогресса. Присоединению 1772 г. приписали положительную роль, ведь оно "включило" белорусские земли в рынок России, где "уже развивались капиталистические отношения"40, так как оно стимулировало производство-словом, "дало мощный толчок развитию здесь экономики"41. Между тем, эти тезисы вся еще оснащаются путем экстраполяции цифр из 19 ст.42 или произвольного манипулирования статистикой 18 ст. В этой схоластической схеме политическое строение не соответствовало хозяйственному фатализму, а потому оставалось утверждать о прогрессивности разделов-присоединений в общем. Поскольку капиталистическую модернизацию венчала только социалистическая революция рабочих, то предыдущие движения отнесли к регрессу. К примеру, восстание 1794 г. против разделов называется "усилием восставшей шляхты на возвращение белоруссов …к полонизации и окатоличиванию"43.

Социально-политические процессы после разделов все еще наблюдаются через систематизацию царского законодательства, в котором стремятся усмотреть цели правительства относительно состояний, этнических групп, конфессий44. Эти публикации касаются мелочей, в большинстве они-хорошие или скверные историографические обзоры45.

После первого издания этой монографии появились ряд тривиальных исследований о метаморфозах конфессиональной структуры былой Речи Посполитой в условиях подчинения ее политике русского царизма. И. Г. Гончарук при анализе положения римско-католического костела на территории Беларуси в 1772 - 1830 г. отметил стремление российской власти сразу после 1772 г. включить католический костел без консультаций с духовенством в правовое поле Российского государства и подчинить его диоцезиальную структуру государственному аппарату46. Е. М. Филатова в своей монографии "Конфессиональная политика царского правительства в Беларуси. 1772 - 1860 гг." утверждает, что стержнем этой политики были унификация церковного управления и укрепление статуса православной церкви. При этом власти власти редко вмешивались в конфессиональную жизнь губерний и реагировали только в спорных случаях47. Удивительные заявления про толерантность на фоне фактов насилия.

Более полезными выглядят попытки анализа малоизвестной статистики относительно динамики тогдашней структуры населения48. Эти статьи подтверждают решающую роль царских пожалований в слиянии разных групп крестьян в одну крепостную массу, для которой барщина стала ведущей повинностью. Уточнения вносятся разве что в мотивацию того, что некогда Семевский осторожно назвал стремлением правительства "к обрусению края"49. При осмотре конфискаций и пожалований используются одни и те же данные без попытки определения их полноты и ценности за разные годы учета50. Часто статистические данные берутся без определения их точности и сопоставимости. К примеру, А. Грицкевич применил данные 1777 г., когда большинство восточнобелорусских крестьян исповедывало униатство, для утверждения того, что и к 1772 г. униаты не знали "никакого религиозного притеснения"51. Но ведь и вначале 19 ст., уже под русским деспотизмом, большинство крестьян были униатами. Вот так легко возникают мифы, к созданию которых призывают даже для того, чтобы укрепить самоидентичность белоруссов52.

Словом, разделы Речи Посполитой на присоединенных к Российской империи белорусских землях большинство историков приспосабливает к историографическим канонам, к идеологической конъюнктуре и интересам руководящих кругов под маской актуальных требований времени. Амплитуда этих оценок свидетельствует, что одно и то же явление обслуживает противоположные теории, а потому стороны обмениваются упреками в фальсификации истории. Выход может быть только в конкретно-историческом анализе событий, а не в пустых утверждениях про сложность жизни или геополитическое место страны на шахматной доске дирижеров.

В 1772 г. белорусские земли попали в состав Российской империи и было бы удивительно, если бы победитель осуществлял тут политику китаизации или онемечивания. Хорошо это или плохо, прогрессивно или реакционно, но царское правительство России закрепляло тут свою власть, нормы и нравы, проводило политику сочетания старого с новым-словом, все то, что определяется терминами русификация, инкорпорация, унификация. Проблема заключается в освещении сфер, темпов, путей этой инкорпорации. Свою работу автор посвятил решению этих задач независимо от того, на пользу какого стереотипа работает документальный материал.

Поскольку белорусские земли попали в состав империи поочередно, то для основательного освещения темы автор сосредоточил свое внимание на территории восточной Беларуси, которая первой очутилась в составе Российской империи. Это позволит определить в дальнейшем общее и отличительное при следующих присоединениях Работа построена преимущественно на малоизвестных архивных источниках, часть которых уже обобщена в публикациях автора, полный список которых помещен на электронном сайте "Pawiet(Повет)". С содержанием их читатель может ознакомиться по ссылкам в данном тексте. Исправления в первое издание внесены с целью уточнения достигнутого. Принципиально важным материалам отведено значительное место, а потому меня меньше всего заботило так называемое равномерное освещение событий. Работа опирается преимущественно на источники российского правительства. Само па себе это, достойное с точки зрения анализа именно политики царской России, не гарантирует от предвзятости. Между тем другие источники требуют предварительного определения их сопоставимости сравнительно с теми, что использованы в работе. Это в особенности касается положения крестьян до и после 1772 г. Из-за этого обстоятельства автор обходит вниманием подробные смены в земельно-податном положении крестьянства после присоединения53.

Основным источником сведений послужил сенатский сбор документов в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) и Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА). В то время Сенат с военным ведомством управляли всеми проявлениями жизни подчиненных территорий. Это обусловило и разнообразие использованных материалов-статистические справки, граничная картография и описания, служебная переписка, судебные дела и т.д. Среди них часто встречаются редкие и уникальные дела, в чем, кстати, заключается и трудность их проверки на точность и правдивость информации. Достаточно известные воспоминания Г. Добрынина и Л. Энгельгардта54 мало помогают в этом своим схематизмом, ведь, как дельно писал некогда М. Чернышевский, похожие произведения мало отличаются от "должностных меморий"55 и канцелярских отчетов. Пожалуй, только Добрынин подает такие характеристики царских администраторов, которые не имеются в их аттестатах. Как это ни удивительно, но служебные формуляры не имеют такого набора показателей, которые бы позволяли представить полный облик первых русских чиновников. Еще худшее положение с жизнеописаниями местных служащих. Такое положение принудило автора заняться созданием монументального свода урядников на Беларуси56.

Наконец, использованные источники отображают не просто позицию верхов администрации, а действительность на местах именно их глазами и для удовлетворения их спроса. Однако стоит заметить следующее. Властные верхи империи интересовались настоящим положением дел не только через своих ревизоров, инспекторов, обычных доносчиков, но добивались таких сведений и через нажим на бюрократическую канитель. Поэтому автор считает целесообразным подробно говорить про административное строение органов власти, организацию делопроизводства и детально констатировать дела, чтобы сам читатель видел, на каком уровне руководящей вертикали происходили искажения и по каким мотивам, как функционировала сама власть.

К большому сожалению, после первого издания этой монографии другие белорусские авторы продолжили пересказывать уже известное и печатают схожее для очередной отчетности о своих творческих успехах. Косность выдается ими самими за достижения.

1. Мадарига И. Россия в эпоху Екатерины Великой. М., 2002. С. 687

2. Записки Державина//Сочинения Державина. М., 1871. Т. 6. С. 632

3. Соловьев С. М. Сочинения. М., 1994. ТТ.27-28; Он же. История падения Польши. М., 1863; Костомаров Н. И. Последние годы Речи Посполитой. СПб., 1870; Чечулин Н. Политика России в Польше перед первым разделом//ЖМНП.1896.Ч. 306. № 8; Синтетический обзор проблемы разделов в европейской литературе сделал М. Шерейский:SerejskiH.EuropaarozbioryPolski. Warszawa. 1970. Изпринципиальныхработсм: Shmitt H. Dzieje panowania Stanislawa Augusta Poniatowskiego. Lwow.1868. T.1-2; Kalinka W. Ostatnie lata panowania Stanislawa Augusta Poniatowskiego. Krakow.T. 1-2; Cegelski T. , Kadziela T. Rozbiory Polski 1771-1793-1795 Warsz., 1990; Loret M. Kosciol katolicki a Katarzyna 11. 1772-1784. Krakow-Warsz., 1910; Онже. Dzieje kosciola unickiego na Litwie I Rusi w XVIII I XIX wieku. Warsz., 1906; Стегний П. В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины 11.1772. 1793.1795. М. 2000. 696 стр.; Носов Б.В. Установление российского господства в Речи Посполитой. 1756-1768 гг. М.2004. 728 стр.; Он же. Носов Б.В. Польша и Европа в XVIII веке: Международные и внутренние факторы разделов Речи Посполитой. М.,1999; ZofiaZielińska.Studia z dziejów stosunków polsko-rosyjskich w XVIII wieku. Warsz.,,2001; Онаже. Polskawokowach „systemu północnego” 1763-1766. Warsz.,,2012; Она же.Stanisław August i jego Rzeczpospolita. Dramat państwa, odrodzenie narodu. Materiały z wykładów. Warsz., 2013

4. КолотовП. ДеянияЕкатерины 11, императрицыисамодержицывсероссийския. СПб., 1811. Ч. 1. С. 228—229; Лефорт А. История царствования государыни императрицы Екатерины 11. М., 1838. Ч. 5. С. 173; Джервис М. В. К вопросу о разделе Польши//Исторический сборник. Л., 1934. С. 250; Кто был виновником первого раздела Польши //Беседа. М., 1877. Кн. 8. С. 336

5. Раболепный дух подобных трудов развенчал Ф. Энгельс в статье “Судьба предателя”// Маркс К., Энгельс Ф.Соч. 2-е изд., М., 1974. Т. 42. С. 189

6. Неизданные сочинения и переписка Н. Карамзина Спб.1862. С. 39-41; Внутренние причины падения Польши//Русская старина. СПб. 1900. Е. 103. С. 326; Найдзюк Я. Беларусь учора і сёння. Менск. 1993. С. 116—117

7. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 16. С. 164

8. Де-Пуле М. Станислав Август Понятовский   СПб, 1871. С. 46, 49

9. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. М., 1962. Т. 27. С. 241

10. Дакументы і матэрыялы па гісторыі Беларусі (1772—1903 гг.). Мн., 1940. Т. 2. Введение

11. Ленин В. И. Война и революция //Полн. собр. соч. Т. 32. С. 89--90

12. Коялович М. Ф. Историческое исследование о Западной России. СПб., 1865; Он же. История воссоединения западнорусских униатов старых времен. СПб., 1873; Брянцев П. Д. История литовского государства с древнейших времен. Вильна. 1891; Он же. Очерк древней Литвы и Западной России. Вильна 1891; Очерк состояния Польши под владычеством русских императоров после падения ее до 1830 года или первого восстания поляков. Вильна 1895; Маврицкий З. Положение крестьянства в Польше и Западной России//Вестник Западной России. Вильна. 1871. Кн.3. С. 3030-306; Толстой Д. А. Римский католицизм в России.СПб., 1876; Батюшков П. Н. Белоруссия и Литва. СПб., 1890; Павский Г. А. Краткая история Западнорусского края. М.. 1910

13. Уманец Ф. М. Вырождение Польши. СПб., 1872. Предисловие. С. 50

14. Горючко П. Из истории воссоединения униатов в Белоруссии 1795-1805 годов. Киев.1902. С. 45

15. Коялович М. Ф. Историческое исследование…Предисловие. С. 56

16. Шчарбакоў  В. К. Нарыс гісторыі Беларусі. Менск. 1934. Ч. 1. С. 165; Он же. Сялянскі рух і казацтва Беларусі ў эпоху феадалізма. Менск. 1935; История Белорусской ССР. Мн., 1954. Т.1. С. 197-198

17. Кузнецова А. В., Чепко В.В. Политика царизма в первые годы после включения белорусских земель в состав России. Мн., 1988. Рук. депон. в УНИАН СССР. 1988. № 34844

18. Грыцкевіч А. П. Карл Маркс і Фрыдрых Энгельс пра Беларусь// З гісторыяй на “Вы”. Мн., 1991. С. 9-16; Он же. Карані дыгматызму// Там жа. С. 36-45

19. Саганович Г. “Русский” вопрос с точки зрения белоруса//Народная газета. 1 мая 1993 г. На таких же основаниях базируется работа В. Арлова: Орлов В. Тайны полоцкой истории. Мн., 1995. С. 228, 290

20. Саверчанка У. Як беларусы страцілі сваю дзяржаўнасць//Звязда. 1993. № 90; Он же. Што такое Рэч Паспалітая// Там жа.; Орлов В. Тайны полоцкой истории. Мн., 1995. С. 318-320

21. Станкевіч А. Савецкае хвальшаванне гісторыі Беларусі. Нью-Йорк-Мюнхэн.1956. С. 121, 122, 126, 129, 134, 142; Он же. З гісторыі Беларусі. Мюнхэн. 1958.С. 56, 110; Он же. З гісторыі русіфікацыі Вялікалітвы. Нью-Йорк. 1967. С. 318-320

22. Петриков П. Т. Туман “русофобии” окутал Белорусскую энциклопедию// Беларуская думка. 1996. № 3. С. 144

23. РГАДА, ф. 364, оп. 1, д. 65, л. 2

24. Семенова Л. Н. Беларусь в имперском пространстве России// Белорусские земли в составе Российского государства (1772-1917 гг.). Материалы Респ. науч.-теорет. конференции. Мн., 2 декабря 2013. Мн., 2013. С. 100

25. Криштопович Л.Е. Беларусь как русская святыня Мн., 2103. С. 85-86

26. Декрет СНК об отказе от договоров правительства бывшей Российской империи с правительствами Германской и Австро-Венгерской империй,…от 29.08.1918 г. //Декреты Советской власти. М., 1964. Т. 3. С. 259

27. Малыкіна Л. Ю., Міхнюк У. М. Гістарыяграфія Літоўска-Беларускай ССР. Брэст. 2005. С. 33

28. Цвікевіч А. Чатыры гады//Спадчына. 1996. № 3.С. 144

29. Криштапович Л. Антибелорусская сущность историка-русофоба//Политика. Позиция. Прогноз. 1993. Вып. 7/23. С. 10

30. Ігнатоўскі У. М. Кароткі нарыс гісторыі Беларусі. Мн., (Перавыданне 1926 года)

31. Інкарпарацыя Беларусі ў Расійскую імперыю за Кацярынаю 11 // Спадчына. 1996. № 3. С. 34-70; Евреи Белорусской губернии. Исторический очерк и документы. Мн, Пейто, 2002. 200 стр.;Інкарпарацыя. Літоўская правінцыя у падзелах Рэчы Паспалітай. Мн, Хурсік, 2003. 470 стр.; Палітычная гісторыя ў часы падзелу Рэчы Паспалітай. Доктарская дысертацыя. Мн., выд. Хурсік, 2006. 256 стр.; Народжаны рабалепнічаць. Беларускія землі пры першым падзеле Рэчы Паспалітай. Мн., В. Хурсік, 2007. 452 с.; Сторона неприкаянная. Книга об утрате нашей вольности. Мн., В. Хурсик, 2009. 476 стр.; Абывацелі правінцыі. Інструкцыі шляхецкіх сеймікаў беларускіх земляў ВКЛ (Літоўскай правінцыі) канца XVIII ст. Зб. дакументаў.// Я. Анішчанка. Збор твораў у шасці тамах. Мн. В. Хурсік, 2009. Т. 5. 532 стар.; Ваеннае забеспячэнне Расіяй другога падзелу Рэчы Паспалітай//БГА. 2008. Т.15. Сш.1-2 (28-29). С. 365-373; Список публикаций Е. Анищенко в хронологической последовательности //http://pawet.net/library/history/bel_history/aniszcz/

32. Семевский В. Пожалования населенных имений в царствование Екатерины 11.СПб., 1906

33. Жукович П. Н. Сословный состав населения Западной России в царствование Екатерины 11// ЖМНП. СПб., 1915. Ч. 40. № 1-2.; Он же. Управление и суд в Западной России в царствование Екатерины 11// ЖМНП. 1914. Ч. 49. № 1, 3

34. Lehtonen U. L. Die Polnishen provinzen Russlands unter Katharina 11 in den jahren 1772-1782. Berlin.1907. T.2 (Далее: Лехтонен У. Польские провинции России при Екатерине 11.)

35. Гессен Ю. История еврейского народа в России. М.-Иерусалим. 1993

36. Клиер Д. Россия собирает своих евреев. М., 200; Фельдман Д. З. Страницы из истории евреев России XVIIIXIX веков. Опыт архивного исследования. М., 2005

37. Цвікевіч А. Беларусь. Берлін. 1919. С. 7

38. Ільяшэвіч М. Расейская палітыка на землях былога Беларуска-Літоўскага гаспадарства за панавання Кацярыны 11 і Паўлы 1. Вільня. 1933

39. Доўнар-Запольскі М. Гісторыя Беларусі. М., 1994

40. История Белорусской ССР. Мн., 1954. Т.1. С. 207

41. Лойко П.О. Помещичьи и государственные повинности крестьян Белоруссии после присоединения к Российской империи// Сельское хозяйство и крестьянство Белоруссии. Мн., 1991. С. 31-32

42. Чепко В. В. Сельское хозяйство Белоруссии в первой половине XIX в. Мн., 1966

43. О 200-летии польского восстания под руководством Т. Костюшки//Вперед. 15 марта 1994 г. С.8

44. Пичета В. И. Восточная Белоруссия под властью царизма (1773-1796)/Э Ученые записки Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. М., 1941. Вып. 33. С. 22-42; Шелкопляс В. А. Местные органы государственного управления в Белоруссии в конце XVIII-начале XIX в.//Вопросы архивоведения и источниковедения в БССР. Мн., 1971. С. 459-470; Таляронак С. В. Палітыка царызму у адносінах да каталіцкай і ўніяцкай царквы на Беларусі (1772-1839 гг.)/, Весці АНБ. Сер. грамад. навук. 1992. № 2; Смяховіч М. Узаемаадносіны самадзяржаў’я з каталіцкай царквой на Беларусі (1772-1867 г.г.)//Беларускі гістарычны часопіс. 1995. № 1; Грыцкевіч А. П. Рэлігійнае пытанне і знешняя палітыка царызма перад падзелам Рэчы Паспалітай//Весці АН БССР, Сер. Грамад. Навук. 1973. № 6.; Нацыянальная палітыка расійскага самадзяржаў’я на Беларусі ў канцы XVIIIпачатку XIX стагоддзяў. Зборн. нав. прац. Мн., 1995

45. Філатава А. М. Палітыка царскага ўрада да праваслаўнай царквы Беларусі ў канцы XVIII–сярэдзіне XIXст.:гістарыяграфія праблемы//Беларусь:государство, религия, общество. Матер. межд. научно-практ. конф. Минск-Жировичи. 7июня 2007. Мн., 2008. С. 92-95;Філатава А.М. Тэрытарыяльная палітыка Расійскай імперыі на заходніх межах у канцы XVIII ст.: гістарыяграфія//Крыніцазнаўства, археагрфія, архівазнаўства ў ХХ-ХХ1 ст. у Беларусі. Зб. нав. артыкулаў, прысвечаных 100-годдзю з дня нараджэння М. М. Улашчыка. Мн., 2008. С. 162-166;Яноўская, В. В. Беларускія землі ў палітычных падзеях канца XVIIIXIX ст.: калейдаскоп гістарыяграфічных контраверсій / В. В. Яноўская, А. М. Філатава // Российские и славянские исследования: науч. сб. / Белорус. гос. ун-т.; А. П. Сальков, О. А. Яновский (отв. редакторы) [и др.]. — Минск, 2008. — Вып. 3. - С. 177-190; Луговцова С. Л.Реформирование системы судебных учреждений Беларуси в последней трети XVIII в./Працы гістарычнага ф-та БДУ:навук. Зб. Вып. 4/рэдкал.: У. К. Коршук (рэд.) і інш.-Мн.:БДУ, 2009-С. 289-293;М.Е.Лупанова. Польский ворос в политике Екатерины II в начале ее царствования// Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Т. 10, №4, 2008 с.983-988

46. Ганчарук, I. Г. Каталіцкі касцёл на Беларусі ў складзе Расійскай імперыі. 1772 - 1830 гг.: аўтарэф. дыс. ... канд. гіст. навук. Мінск, 2005. 21 с.

47. Филатова, Е. Н. Конфессиональная политика царского правительства в Беларуси. 1772 - 1860 гг. Минск: Белорусская наука, 2006. 192 с.

48. Каралёва А. Г. Колькасць і структура насельніцтва Магілёўскай губерні ў пачатку 70-х гадоў XVIII ст.// Весці АН БССР. Сер. грамад. навук. 1982.№ 4. С. 75-73; Яна ж. Численость и структура сельских поселений и их население Восточной Белоруссии в начале 70-х XVIII в.//Роль крестьянства в социально-экономическом развитии общества. 1984. С. 41-52; Іншыя артыкулы гэтай аўтаркі гл.:Сельское хозяйство и крестьянство Беларуси. Мн., 1991. С. 108-125 , Сельское хозяйство: история, современный опыт и перестройка. Мн., 1988. С. 64-66; Козлова Н. П. Сельское хозяйство Полоцкого и Могилевского наместничества в конце XVIII в.(по топографическим описаниям)// Сельское хозяйство…С. 57-62; Грыгор’ева В., Філатава А. З гісторыі канфесіянальнага жыцця Віцебскай губерні (канец XVIIIпачатак XX стст.)/ БГЧ. 1995. № 2; Сосна У. Дзяржаўныя сяляне на Беларусі ў канцы XVIII—першай трэці XIX ст.ст. //БГЧ. 1996. № 2. С. 58-70

49. Сосно В. А. К вопросу о причинах пожалований крестьян в Белоруссии в 70-80-е годы XVIII века// Сельское хозяйство и крестьянство…С. 100-107; Ён жа. Секвестр //Беларуская мінуўшчына. 1996. № 2. С. 26-28; Конфискации церковных имений на Беларуси при включении ее в состав Российской империи// Наш радавод. Гродна. 1992. Кн. 4. Ч. 3. С. 577-558 

50. Радзюк А. Канфіскацыя прыватнай уласнасці ў Беларусі ў канцы XVIII-першай трэці XIX ст. // БГЧ. № 6. С. 15-23; Сосна У. Царскія падараванні на Беларусі і іх сацыяльна-палітычныя наступствы // БГЧ. 199. “. “. С. 14-18;

51. Грыцкевіч Н. П. Рэлігійнае пытанне…С. 62-63; Ён жа. Уніяцкая царква на Беларусі ў канцы XVIII—пачатку XIX стагоддзяў//Хрысціянская думка. 1993. № 3. С. 119

52. Сагановіч Г. Гісторык і палітыка// Наша Ніва. 16 сакавіка 1998. С. 9

53. Эти аспекты затронуты автором в публикациях: Генеральнае межаванне на Беларусі. Мн., 1996; Палітычнае і сацыяльна-эканамічнае становішча ў складзе Расійскай імперыі. // Нарысы гісторыі Беларусі. Мн.,1994. Ч. 1. § 1. Раздзел У. Крызіс феадальна-прыгонніцкай сістэмы. С. 267-280

54. Истинное повествование или жизнь Гавриила Добрынина. СПб., 1872; Записки Льва Николаевич Энгельгардта 1766-1836. М., 1867

55. Чернышевский Н. Г. Записки Л. Н. Энгельгардта// Чернышевский Н. Полное собрание сочинений. М., 1950. Т.7. С. 483

56. Ураднікі беларускіх земляў ВКЛ пры Станіславе Панятоўскім. Спісы на рускай мове // Я. Анішчанка. Збор твораў у шасці тамах. Мн, 2008. В. Хурсік, Т. 4. 532 с.; Ураднікі беларускіх земляў ВКЛ у першай палове ХVIIIcт. Спісы на рускай мове.// Я. Анішчанка. Збор твораў у шасці тамах. Мн. В. Хурсік, 2010. Т. 6. 392 стар, Ураднікі беларускіх земляў Расійскай імперыі на рубяжы XVIIIXIX стст. Спісы на рускай мове. Мн., 2011. 392 стр.